Екатерина Минасян
Оказывается, изображение бывает многословнее текста. В редких случаях, но бывает. Теоретически ты об этом слышал и знаешь. А вот на практике убеждаешься после знакомства с творчеством известного фотографа Дмитрия Зверева. Каждая его фотография – это роман. Ни этюд, ни новела, и даже не повесть, а именно роман. С главным героем, сюжетной линией и второстепенными персонажами.
После начала войны московский фотограф переехал в Грузию, и теперь он уже немного тбилисский. И тбилисский он не столько по месту проживания, сколько по работам, которые так полюбились тбилисцам. Его камера никогда не смотрит на тебя в упор. Она подглядывает за тобой, обнажая в тебе то настоящее, о котором ты даже не подозревал, пока не попал в объектив камеры Дмитрия Зверева.
Сверхъестественное в фотографии
— Хороший фотограф это прежде всего интересный человек, — рассказывает Дмитрий. — Наблюдательность, интерес к жизни, окружающей среде, все это и формирует фотографа. Фотография требует от тебя опыта и знаний.
Постановочные фотографии требуют этого в меньшей степени, потому что находятся в пределах твоего ограниченного разума. В постановочной ты автор всей задумки. А сюжет репортажных фотографий подкидывает сама жизнь. Выходя на съемку, ты никогда не знаешь, какие сюрпризы подкинет случай. В репортажном жанре от тебя требуется немного иной склад ума, не придумать сюжет, а увидеть его. И тут уже не обойтись без вмешательства сверхъестественных сил. То есть, ты можешь сам приготовить торт, но вишенку на торт тебе кладет бог. И получается, что раз — и фотография взрывается! Я не люблю постановочные фотографии потому что там бога нет. Там есть ты, но ты маловат и слабоват все равно…
— Вы много ездите по миру, проводите мастер-классы. Можно ли научить видеть?
-Боюсь, что нет. Это самая большая проблема. Дело в том, что современная фотография, особенно высокотехнологическая, уже избавила от многих проблем. Если раньше нужно было понимать параметры, уметь проявлять пленку, то теперь получить фотографию очень просто. Фотоаппарат взял на себя все технические моменты, тебе осталось только видеть. А вот как научить видеть, я не представляю.
Любой человек с техническим образованием освоит как устроена камера, как работает свет, а дальше можно научить делать хорошие фотография. Но, нельзя научить делать шедевр.
Потому что шедевр, это история внутри себя. Там нет общих принципов, любой шедевр – это уникальное произведение, которое содержит все принципы в себе самом. Мир внутри этой фотографии не противоречивый, но он совершенно иной. Именно поэтому это шедевр, потому что не похож ни на что другое. Шедевр – это то, что возникло против всех принципов, и оно установило свои принципы внутри себя. И они работают только внутри этого произведения.
-А сами учились долго?
-Я и сейчас учусь у самого себя. Знаете, как выбирается лучшая фотография? Положили десять одинаковых фотографий. И начали выбирать лучшую. Выбрали. Потом показали друзьям, знакомым те же фотографии, и они выбрали ту же что и ты. И вот тут начинается самое интересное. Ты начинаешь анализировать почему друзья и ты сам выбрали именно эту, что в ней особенного. Ведь на первый взгляд они одинаковые. И в тот момент, когда вы поняли, что ее отличает, вы положили кирпичик в стену вашего опыта, образования.
-У вас за плечами 27 лет фотографии. Не пора ли открывать собственную школу?
-На самом деле, для того, чтобы начинать фотографировать с теми техническими возможностями, которые мы сегодня имеем, школа не нужна. Нужна книжка – основные принципы, и все, пошел снимать. Мне интересна школа не для начинающих, а для продолжающих. Вопрос в том, как дать человеку новый импульс, я этих принципов пока не могу понять. Может надо взять учеников и в свободном сотрудничестве с ними я найду, почувствую эту жилу. Почувствую, как начнет перетекать энергия от меня к ученикам. Надо пробовать, сидя на стуле, умозрительно не понять.
-А высокие технологии помогают сегодня фотографу?
-Они избавляют тебя от черновой работы. Это здорово. Но, как ни странно к взрывообразному расцвету искусства не приводят. Потому что вместе с упрощением рабочего процесса пришла и его доступность. В фотографию устремились сотни. Появился такой завал продукта, что разбираться где хорошее, а где нет, стало трудно. Я не профессиональный критик, и говорю то, что вижу со стороны.
Что вы увидели в Тбилиси?
-Грузия 80-х, в которой я побывал лет 35 назад сильно отличается от той, в которую я приехал сегодня. Глобализация ее явно коснулась. Она еще сохраняет свои индивидуальные черты, но они потихоньку растворяются. В разно-национальной общности индивидуальное сохранять гораздо тяжелее. Если вы живете в ауле, то тогда да, сохранение этого национального возможно. Но, как только вы вливаетесь в общее информационное поле, вы начинаете в нем ассимилировать, растворяться и унифицироваться.
Неудобная скорлупа
-Дмитрий, хочу спросить вас про маски.
-Маски…?
-Да, мы носим их постоянно…
— Носим для того, чтобы извлечь максимум пользы из того общества, в которое ты пришел. Чтоб быть хорошим в этой группе, должен знать ее устройство, ее взгляды. И вот для того чтобы все это понять ты надеваешь маску. Это как дресс код в одежде. Вот вы приходите на церемонию вручения Оскар, вы в смокинге и бабочке, приходите на собрание байкеров, у вас цепь железная, наколки и тому подобное. Если вы сделаете наоборот, вы будете выглядеть идиотом. Подозреваю, что маски носятся везде. Как только человек вступает в контакт с кем-то, то сразу же надевает маску. Облачается в образ, который считает правильным для этой ситуации. Интересный вопрос… Не знаю, снимаю ли я маску, когда я нахожусь наедине с самим собой.
— Рассматривая ваши фотографии я поняла — вы снимаете эти маски с людей…
-Я работаю скрытой камерой, да. Отсюда и те образы, которые в итоге получаются. Образы в проявлении самых искренних чувств. Я никогда не снимаю людей, которые мне неинтересны, неприятны. Если я его снял, значит, человек мне нравится, меня в нем что-то зацепило. Когда человек тебе интересен, ты можешь поднять глубину.
-Вы оголяете людей и делаете уязвимыми. Это вызывает у людей противоречивые чувства…
— Ты не сможешь угодить всем, потому что все мы разные. Я сам часто попадал в объектив камер. Снимают не фотографы, и получаюсь я плохо. Но ни разу не сказал, не выкладывайте это безобразие в сеть. Я к себе отношусь равно так же, как к своим моделям. Все мы создаем историческое поле. И пусть оно живет. Не надо ничего рвать. И пусть каждый снимает, а то, что он снимает и как зависит от его внутренней культуры. Бывает серьезное отношение, а бывают хохмы, но это относится к папарацци. Там он старается запечатлеть самый нелепый момент. У каждой фотографии есть текст, он бывает беден или богат.
-Честно говоря, я запуталась. С одной стороны, это высокое искусство, а с другой будто вторжение в частную жизнь.
-Ограждение от частной жизни может быть для репортера губительно, потому что миссия фотографии – писать историю. И если этого ее лишить она станет не нужной и безвкусной. На самом деле, закон логичен, и не лишает нас писать историю. А люди пошли дальше. Зациклились на защите прав. Может это особенность 21-го века. Надо понимать, что ты живешь в социуме и не можешь оказаться в скорлупе целиком. И тебе все время нужно искать компромиссы и с чем-то мириться.
Вот ты едешь в метро, тебя толкнули. И получилось это не потому что к тебе плохо относятся, а потому что вы едите в тесном вагоне и вам нужно обоим доехать. Так же и здесь, тебя может кто-то задеть, но ты сядь и подумай, было ли это направлено против тебя.
Когда тебе указывают как тебе снимать, писать, петь, то автор уже тот человек, который указывает, но не ты. Мы ведь уже проходили через это. Все те, кто творил по заказу и не по своим порывам, канул в прошлое. А те, кто противостоял, остался в истории. Противостояние иногда похоже на сумасшествие, потому что тебе приходится бороться с ветряными мельницами.
-Вы верите в судьбу?
-Слушайте, если вы материалист, то куда ж вы денетесь, вы должны верить в судьбу. Да, все предопределено, но сидеть сложа руки мы все равно не можем. Просто двигайся, действуй и получай драйв от самой жизни и привноси, конечно что-то в нее. Какая-то миссия у тебя должна быть для обретения смысла жизни.
-А в Бога верите?
— Я верующий в том смысле, что считаю, что этот мир придуман высшим разумом, в нем нет хаоса, это система. И придерживаюсь мнения, что, когда система была запущена, в нее больше не вмешивались. Поэтому просить что-то у бога- терять время.
-Ну, не просить, а спросить. Если вам предоставили бы такую возможность…
-Спросить у Бога…? Я бы сказал — боженька, наставь меня на путь, покажи, что мне делать дальше.
-Как снять еще один гениальный кадр?
-Да нее-т, это не глобальный вопрос (улыбается. прим. автора). Глобальный вопрос – как мне найти самого себя в этом мире… У меня кстати вполне целостное ощущение миссии, судьбы своей.
-А вы реализовали свой потенциал, как вам кажется?
-Я даже не уверен, что фотография – это весь мой потенциал. Но, то, что я в ней полностью состоялся, да, ощущаю. Может, если бы я взялся за что-то другое, я бы тоже сильно прозвучал. Человек не может сказать, где он силен. Он щупает. Очень важно чтобы ему это нравилось, тогда у него будет гореть это топливо и будет толкать его наверх. Если у вас есть к чему-то способности, но нет интереса, вы все равно не сможете это реализовать. Самое важное в жизни – это интерес…
