Темур Чхеидзе о психологическом театре, о зрителе и об Эйнштейне  

ТБИЛИСИ, 5 июня – Новости-Грузия. Режиссер Темур Чхеидзе считался мастером «психологического театра» и продолжателем театральных традиций Михаила Туманишвили и Георгия  Товстоногова.

Чхеидзе поставил около 80 спектаклей  в лучших драматических театрах Грузии и России, а также в самых известных оперных театрах мира.

С 90-х годов он активно работал с петербургским Большим драматическим театром. По настоятельной просьбе легендарного актера  и худрука БДТ Кирилла Лаврова, Чхеидзе стал главным режиссером этого театра в   2004 году, а в 2007 – его художественным руководителем. В 2013 году Темур Чхеидзе ушел в отставку с этого поста — после того, как критики часто упрекали БДТ в застое.   

В Тбилиси Темур Чхеидзе основал Творческую мастерскую в Театре Королевского квартала и часто работал с молодыми режиссерами и драматургами. Его спектакли постоянно ставились в лучших тбилисских театрах.  Сегодня Темур Чхеидзе скончался в возрасте 78 лет.  

 В 2018 году Темур Чхеидзе дал интервью журналистке Общественного телевидения Грузии Ие Антадзе. Публикуем отрывки из этой беседы с режиссером.

— Где проходит граница между верой в себя и амбицией? Вы говорили, что вера в себя не должна переходить в амбицию, так как это не просто опасно, но и самоубийственно.

—    Я не могу определить эту границу.  Опасность именно в том, что ты не знаешь, где именно проходит граница… Это надо понять чутьем. Многое в нашей жизни определяет интуиция. Иногда интуиция тебя подводит, иногда – нет. Но если использовать только интеллект, без интуиции, то ничего не выйдет. Я читал у многих ученых, что довольно серьезные открытия были сделаны с помощью интуиции, а не с использованием одного интеллекта. 

— Что значит быть ретроградным для театрального режиссера и есть ли в этом  опасность  — для него самого и для общества? 

— Ретроградность – это когда ты что-то однажды обнаружил и повторяешь  это по сорок раз. Нет ничего вечного: и в театре, и тем более – в жизни. 

— Когда я собирала материал, то наткнулась на жалобы о том, что «психологический театр» теряет зрителей, теряет значение.  

— Я бы не сказал, что теряет зрителей.

     Именно это я хотела спросить. Например, ваши спектакли всегда идут с аншлагом…

—    Давайте не будем про мои спектакли. Есть постановки нескольких молодых режиссеров, которые поставлены по принципам  так или иначе близким к принципам психологического театра.   

 Вы имеете в виду Дату Тавадзе?  

—    В первую очередь Дата Тавадзе, но есть и другие. Постоянно говорю – не выносите вердикт: «Психологический театр умер!» «Жив!», «Он будет жить три месяца!»… Ну подождите… Жизнь покажет, что произойдет. 

— Но прямой опасности вы не видите?

—    В жизни все меняется. Мы не знаем, что умрет, а что останется. Завидую тому, кто знает. Что такое психологический театр? Как может быть не интересна судьба человека? 

Да, в этом вопрос. Почему говорят об опасности, которая, якобы угрожает тому театру, который изучает человека?

—    Довольно много тех, и не только у нас,  но и за границей,  кто почему-то агрессивно настроен против психологического театра. Я этого не боюсь. Пусть пишут! Кто-то скажет: «Театр умрёт!». Другой скажет: «Уже умер!». Третий добавит: «Не умер, а всего лишь спит!».

Когда я был молодым, помню почти десять лет длилась полемика – настаивали на том, что театр умирает потому, что появилось кино. Эта дискуссия закончилась: живут и театр, и кино. Потом, когда активизировалось телевидение, сказали, что умирает кино. Давайте скорей спасать кино, чтобы оно не умерло!

Ничего не умрет! Может ли умереть живопись? Да, если человечество вымрет, то не останется и художников. Но человечеству нужна живопись. Поэтому оно не умрет.   

—  Насколько реальна та опасность, о которой говорили и вы – чтобы у театра не вошло в привычку создавать «легкопроглатываемый» продукт? Не ждут ли сегодня от театра, в основном, развлечения? Вы категорично заявляли: «Я не буду вас развлекать!» 

—  Это зависит от зрителя. Я помню, как был ошеломлен, когда еще совсем молодым где-то вычитал, что на Земле, где проживает столько миллиардов человек, не существует двух совершенно одинаковых людей.  Поэтому и зрителей одинаковых быть не может.  Я совершенно не понимаю тех людей, которые говорят от имени зрителя. «Зритель хочет…» Откуда ты знаешь, чего хочет зритель? Я иногда не могу понять, чего хочет мой внук, не то что зритель. Зритель разный, одним нравится одно, другим – другое. У театра должно хватить сил и умения, чтобы представлять обществу разные продукты. 

— То есть мы не можем точно сказать, что сейчас, во второй декаде 21 века, от театра больше ожидают развлечения, чем духовной пищи?

—   Так говорили и в середине 20 века, нет ничего нового. Одни ждут одного, другие – другого. 

А это не мешает развиваться театру? Ведь это главное.

—   Нет, не мешает. Как развитию литературы не мешает то, что кто-то не читает Томаса Манна или Толстого. Кто-то и Клдиашвили не читает, спрашивает, кто это. Что поделать?  Будут и те, и другие. Это не значит, что грузинская литература не нужна. (Давид Клдиашвили — грузинский писатель 19-начала 20 века, представитель критического реализма –НГ).

    Считаете ли вы опасностью то, что происходит всеобщая коммерциализация искусства? 

—    Это происходит сейчас, периодически происходило раньше,  и будет происходить в будущем. И театр будет и такой, и другой.   

    Хорошо. Сегодня вы в оптимистичном настроении. Однажды у вас спросили, как вы можете охарактеризовать себя одним словом. Помните свой ответ? 

—    Нет, не помню.

    Вы сказали: Я охарактеризовал бы себя  словом «всякий», потому что это слово подразумевает все человеческое. Как вы сегодня думаете, это слово выражает положительную эмоцию или негативную?

—    Всякую. Больше тут нечего добавить. 

   Когда человек говорит о себе, что он «всякий», это он о хорошем говорит, или о плохом? Это непонятно.

— Знаете, чего я боюсь в последнее время? Чтобы не создалась такая ситуация, чтобы неожиданно, совершенно безотчетно, не сделать чего-то такого, что на меня не похоже.  Что я не мог себе представить, что сделаю. Чтобы жизнь не готовила мне какую-то неприятную штуку.  Хочу так уйти из жизни,  чтобы этот конец был логичным. Концом того существа, которым я себя считал. 

Это не значит, что я именно такой, каким я себя представляю. Это больше, скорее, желание – хотелось бы быть таким.

— Отар Чиладзе писал о смерти: «Столько людей прошли через это, не может же быть, что со мной что-то не так, и я не смогу этого сделать». У нас у всех бывают такие мысли. (Отар Чиладзе — грузинский писатель, поэт, драматург, 1933-2009. В 1998 году был номинирован на Нобелевскую премию по литературе-НГ)

—    У молодых есть биологический оптимизм, до определенного возраста. А теперь… (смеется) ничего, существует репетиция. 

 Которая что?

—    Которую надо довести до конца. Когда я работаю с молодежью, хочу довести их до той кондиции, чтобы они всё могли делать без меня. Это главное. 

— А что вы скажете по поводу высказывания режиссера Михаила  Туманишвили (1921-1996): «Я иногда говорю первокурсникам: уходите, спасайтесь, пока не поздно. Театр – это ужасная игра. Для большинства она заканчивается проигрышем и духовным банкротством». Что вы можете сказать об этом? 

—   Ничего. Да, заканчивается полным поражением и разорением. Для некоторых. 

    Для большинства. 

—    Туманишвили виднее  — да, наверное, для большинства. Я добавил бы его другую цитату: «Если вы хоть немного можете прожить без театра, не идите в театр». 

   И тогда вы будете застрахованы от того, что эта игра не закончится поражением и банкротством?

—    Не, не потому. Просто будет столько боли, что оно того не стоит. Если можешь делать что-то другое, делай это другое.   

Автор другой цитаты – один из самых известных ученых 20 века, физик Альберт Эйнштен (1879-1955): «Если хотите прожить счастливую жизнь, надо привязываться к цели, а не к людям или предметам». 

—    Восточная философия говорит, что ни к чему нельзя привязываться.  Эйнштейн, как европеец, говорит, что нужно привязываться к цели. Допустимо и то, и это.

А к чему склоняетесь вы – к восточному видению или к европейскому? 

—    Понемногу к каждому из них. Нельзя быть слишком запрограммированным. Тем более, в моем возрасте. Я же не знаю, может, я ставлю последний спектакль? Для меня главное – свобода. Но мой опыт никому другому не пригодится. У человека остается только то, до чего он дошел сам. 

ДОСЬЕ — Темур Чхеидзе  

Темур Чхеидзе родился 18 ноября 1943 года в Тбилиси. В 1965 году закончил режиссерский факультет Тбилисского государственного театрального института.  

Работал режиссером в Зугдидском драматическом театра (1965-1967) Грузинском театре юного зрителя (1967-1970), Государственном театре имени Руставели (1970-1980), Государственном театре имени Марджанишвили (1980-1990). В 1981-1988 годах был художественным руководителем Грузинского телевизионного театра, с 1969 года преподавал актерское мастерство и режиссуру в Тбилисском театральном институте.

С 1991 года работал режиссером в Большом драматическом театре имени Товстоногова в Санкт-Петербурге, с 2004 года – главным режиссером этого театра, в 2007-2013 годах – художественным руководителем.   Автор 80 драматических постановок, оперных и телевизионных спектаклей.

Темур Чхеидзе – представитель и продолжатель театральной династии. Его  мать – народная артистка СССР Медея Чахава, отец,  Нодар Чхеидзе – актер и педагог. Дочь и жена – актрисы. Сестра – балерина.  Племянница – известная актриса Нато Мурванидзе. Племянник –режиссер Дата Тавадзе.  

 

«Новости-Грузия» в Telegram: подписаться >>>
«Новости-Грузия» в Facebook: перейти и обсудить >>>
Партнерские материалы