Вано Мерабишвили рассказал о тюрьме, выборах и о том, почему он не будет министром

ТБИЛИСИ, 21 февраля Новости-Грузия. Бывший премьер-министр и глава МВД Грузии Вано Мерабишвили заявил, что не намерен быть премьером или министром в правительстве в случае победы оппозиции на выборах и смены власти.

Вано Мерабишвили после смены власти в Грузии были предъявлены обвинения в нескольких должностных преступлениях. В результате он отсидел в тюрьме шесть лет и девять месяцев, однако после выхода на свободу заявил о своем желании включиться в активную политику. Уже вечером после своего освобождения Мерабишвили дал большое интервью ведущей Эке Квеситадзе оппозиционной телекомпании «Мтавари».

Быть премьером – это очень общие и формальные процедуры

Один из самых успешных представителей команды третьего президента Михаила Саакашвили, автор полицейской реформы и ряда других преобразований заявил, что «быть премьером ему не понравилось» еще в прежнем правительстве, а становиться министром после работы на самой высокой позиции в исполнительной власти для него неприемлемо.

 «Так как я уже был премьером, то я не смогу вернуться на должность в качестве министра. Исходя из этого, я заявляю, что у меня нет претензии на какую-либо должность. Считаю, что бывший премьер не может быть министром», — сказал Мерабишвили.

«Все грузинское общество определилось с тем, что эта власть должна измениться. Она не выполнила своих обещаний и создает проблемы для будущего страны. Смена власти произойдет осенью, обязательно путем выборов. Народ Грузии уже принял решение. Я буду активно участвовать в процессах, но я буду беспристрастен и у меня не будет личных интересов», — подчеркнул Мерабишвили.

Он также отметил, что его назначение премьером в год выборов 2012 году «не было его желанием». Такое решение, по его словам, приняло руководство тогдашней правящей партии «Единое национальное движение».

«Тогда собрались мои друзья – Саакашвили, Бокерия, Угулава, глава президентской администрации Дато Ткешелашвили, Зураб Адеишвили, Давид Бакрадзе и решили, что раз у меня самый большой рейтинг, то перед выборами надо поставить меня премьером и главной фигурой избирательной кампании. Я был против, но согласился, исходя из интересов партии и дружбы. Хочу сказать вам, что быть премьером мне не понравилось. Мне нравится делать конкретные вещи, проводить конкретную реформу, непосредственно участвовать в процессе. Это ощущение, что делаешь дело вместе с людьми.

Мне нравилось быть не только министром внутренних дел, но и руководить штабом в 2004 году в связи с Асланом Абашидзе, быть секретарем Совета безопасности, проводить полицейскую реформу, бороться с кримналом. Мы создали систему, благодаря которой Грузия стала транзитной страной для продажи автомобилей. Мне нравилось, когда мы строили крепость Рабат в Ахалцихе. И когда я видел, как конкретные полицейские участвуют в реформе.

Мне не понравилось быть премьером, так как это очень общие и формальные процедуры. И так как я уже был премьером, а это высшая правительственная должность, то я считаю, что какой бы ни была ситуация в будущем, я больше премьером не буду», — сказал Мерабишвили.

Свободный рядовой солдат  

Вано Мерибашвили не исключил, что создаст неправительственную организацию и именно в таком амплуа примет участие в политических процессах. Он напомнил, что «был руководителем неправительственной организации, и она была очень успешной».

«Надо сделать очень много, к сожалению, мы очень отстали, так что я всегда смогу найти себе дело», — заявил он.

 «В современном европейском обществе неправительственные организации иногда играют более заметную роль, чем конкретные политики. Я уверен, что благодаря своему авторитету, опыту и влиянию могу сделать очень много, осуществить любое дело, начав с позиции рядового солдата.  Представление, что если хочешь сделать что-то, надо занимать пост министра — очень схематичное. Совершенно необязательно быть министром — я буду свободным рядовым солдатом», — сказал Мерабишвили, рассказывая о своих планах.

Семья и здоровье

Вано Мерабишвили в апреле исполнится 52 года. У него двое сыновей – старшему 20 лет, сейчас он учится за границей, младшему – 11. Мерабишвили говорит, что ближайшую неделю намерен полностью посвятить «знакомству» со своим младшим ребенком, который не видел отца последние семь лет.

«Моему младшему ребенку было четыре года, когда я попал в тюрьму. Сейчас мне предстоит  лучше его узнать. Между прочим, мой дед, тоже Вано Мерабишвили, во времена Сталина был в ссылке и вернулся в Грузию только в 1953-м году, после смерти Сталина. И так вышло, что мой дед увидел своего сына, когда ему было 13 лет, приблизительно столько же, сколько моему ребенку», — рассказал Мерабишвили.

Он также сообщил, что вполне доволен состоянием своего здоровья, хотя не намерен обсуждать его публично. По словам Мерабишвили, когда в 2018 году он вынужден был несколько раз обратиться за помощью к врачам и его вывозили из тюрьмы в клинику, министерство юстиции обнародовало его диагноз без его согласия.

Одиночная камера

Вано Мерабишвили провел шесть лет и девять месяцев в одиночной камере. На вопрос Квеситадзе о том, насколько строгим был режим, Мерабишвили ответил, что он мог видеться только с очень ограниченным кругом лиц. Также оказалось, что он ни разу не встречался со своими друзьями и соратниками, которые отбывали наказание в той же тюрьме – Гиги Угулава, Шотой Хизанишвили и другими.

«Мне повезло, что мое хобби — это чтение книг, и я посвящал этому большое количество времени. Несколько месяцев у меня в камере не было телевизора, потом поставили. Сначала он показывал все каналы, потом, когда телекомпания «Рустави-2» проиграла первый судебный процесс, ее отключили, зато там было около 15 русских каналов. До этого я в последний раз смотрел российское телевидение в 80-х годах, это было старое НТВ, и хочу сказать, что сейчас там очень тяжелая ситуация», — сказал Мерабишвили.

Он считает, что правительство специально помещает лидеров оппозиции в одиночные камеры, чтобы негативно на них воздействовать.

Мерабишвили рассказал о том, что в конце 19 века в США решили для реабилитации заключенных сажать их в одиночные камеры. Потом статистика показала, что через три года у 60% таких заключенных появлялись психологические проблемы, они начинали сходить с ума. Тогда в США началось движение против одиночных камер, к которому присоединился писатель Чарльз Диккенс и с тех пор в США сажают в одиночные камеры только в чрезвычайных случаях, — отметил он.

Мерабишвили также заявил, что отказывается комментировать вопрос о том, как ему отказали в условно-досрочном освобождении. Согласно данным адвоката, такое право за ним признал суд, однако администрация тюрьмы отказала Мерабишвили в УДО, объяснив это тем, он не принял участие в игре «Что? Где? Когда?».

Визит к генпрокурору

Мерабишвили заявил, что больше всего во время его пребывания в тюрьме его задело предложение, которое ему сделали во время тайной встречи с генеральным прокурором в декабре 2013 года – в то время эту должность занимал Отар Парцхаладзе.

«Я был очень оскорблен. Меня вывели ночью, зашел директор или заместитель тюрьмы. Меня привели к Парцхаладзе, там еще был начальник департамента по исполнению наказаний. Парцхаладзе предложил мне дать возможность уехать из Грузии, и для этого я должен был дать показания, что во время нашего правления произошло убийство Жвания, чтобы я «уличил» Саакашвили в том, что у него миллионы где-то на счету в Швейцарии или где-то еще, не знаю. Честно говоря, когда я понял тональность предложений, то я сказал, что это несерьезно.

Я даже сказал, чтобы они почитали заключение ФБР по делу Жвания, так как у меня осталось впечатление, что они его не читали.

Я был оскорблен тем, что они вообще решили, что со мной можно вести переговоры на эту тему. Я был бывшим премьером, бывшим главой МВД, я так понимаю, что люди, занимавшие высокие должности, им нельзя такое предлагать.

Можно вывести бывшего премьера и расстрелять. Но говорить с ним о каких-то договоренностях, о том, чтобы уличать самого себя — ведь я должен был дать показания против себя, я не понимаю, как такое можно предлагать. Я также был очень недоволен тем, что в наше время Парцхаладзе работал руководителем краевого отделения финансовой полиции. Разговор был на очень низком уровне, он закончился ничем. И он меня предупредил, что если я об этом расскажу, то мне никто не поверит», — рассказал Мерабишвили.

Он также напомнил, что опротестовал этот инцидент в Страсбугском суде, который признал, что в его отношении была нарушена статья 18 Конвенции о правах человека. «Я первый человек в Грузии, который выиграл 18 статью и таких людей в истории всего семь. Это самая серьезная статья и многие боятся вносить иски в Страсбург по этой статье, потому что это очень рискованно», — отметил он.

«Тот факт, что меня вывели и сделали это предложение, свидетельствует о том, что Иванишвили меня совершенно не знает. Как они могли подумать, что я буду выступать против себя? Ну, допустим, какая-то партия осталась бы в тот момент в выигрыше. Но в историю бы вошло, что премьер-министр Грузии дал такие показания, выступил с такими обвинениями против, так получается, собственной страны. Мне кажется, они не понимают, что это наша общая страна. И любой ущерб для ее имиджа, это общее. Мы должны ее развивать и строить, а не подходить к этому так несерьезно», — сказал Мерабишвили.

Откуда взялись «два трупа»

Слова Мерабишвили «принесите мне два трупа», которые он произносит на одном из видео, снятом во время полицейской спецоперации, долгое время использовались в качестве обвинений его оппонентами.

Отвечая на вопрос о том, почему он это сказал, Мерабишвили пояснил, что это вырванная из контекста фраза, сказанная им во время поисков скрывавшихся участников мятежа на военной части в Мухровани.

«Это фраза, вырванная из контекста. Это было тогда, когда происходил мятеж Мухровани. У нас в тот момент была информация, что этим мятежом руководили двое представителей российского Генштаба вместе с грузинскими офицерами. По нашей информации, мятежники их перед побегом, так сказать, «убрали», как доказательства. Я же не говорил об этом в закрытом кабинете? Я говорил открыто, там есть участники операции, разные люди. Мы им оставили [такое распоряжение], чтобы они нашли эти доказательства. Это вырвано из контекста. Конечно же, правительство стало использовать это. Я был в камере и у меня не было возможности ответить. А власти это повторяли и повторяли. Как вы знаете, еще Гитлер или Геббельс говорили, что «многократно повторенная ложь становится правдой».

«Наше правительство повышало пенсии каждый год»  

Мерабишвили считает, что хотя нынешнее правительство находится у власти уже восьмой год, почти столько же, как бывшее, проработавшее девять, но между ними есть огромная разница.

«Наше правительство каждый год повышало пенсию. Я всегда был инициатором этого, конечно, я осуществлял это не один. А за последние семь лет пенсия не выросла», — напомнил Мерабишвили.

В 2003 году, перед «революцией роз», пенсия в Грузии составляла около 9 долларов. К 2012 году пенсия повысилась до 125 лари (75 долларов по курсу на тот момент). В настоящее время пенсия составляет 220 лари (78 долларов по действующему курсу).

Мерабишвили также рассказал, как создавался один из успешных проектов правительства Саакашвили – автомобильный рынок в городе Рустави, где было занято 80 тысяч человек.

«Этот проект тоже сделали мы. И именно потому, что это дело было связано с прошлыми властями, его прикрыли. Теперь говорят: «надо делать хаб» – а это и был хаб. Поэтому надо делать конкретные дела…

Мы делали это так: выяснили, как автомобили попадают в Армению и Азербайджан. Оказывается, дилеры ездили за ними в Дубаи. Мы поехали туда, установили, сколько там стоят автомобили, сколько времени надо на оформление. Сделали у нас условия лучше. И оказалось, что это многих устраивает и многие азербайджанские, армянские и казахские дилеры переключились на нас. Но нельзя было на этом останавливаться — надо было сделать такое же и по автомобильным запчастям, чтобы они продавались в Грузии.

При этом я каждый месяц встречался с грузинскими дилерами, спрашивал их о ситуации, а раз в три месяца – с дилерами из Армении, Азербайджана и Казахстана: спрашивал их о проблемах, что они предлагают. Это не я придумал, а люди, которые там работали. Это был постоянный процесс. Вот так надо работать», — сказал Мерабишвили.

Он также сказал, что признает тот факт, что правительство «Национального движения» допускало ошибки.

«Я считаю, что мы не должны были допустить того, чтобы будущее Грузии было в опасности. Мы должны были быть более умными, более красивыми, более высокими, более талантливыми, более бескомпромиссными, чтобы у нас не проскакивали слабости, чтобы люди не считали наши действия ошибкой.

Я об этом думал и тогда, когда был в правительстве. Мы тогда постоянно были как в борьбе. Я бы конечно, многое изменил. Но самая большая проблема была в том, что у нашей реформы не было аналогов, не было гайдлайнов, нельзя было с чем-то сравнить. Никаких учебников и учителей. Нам приходилось каждый день работать и придумывать новое. На это уходило много энергии. И все же Грузия 2003 года, которая досталась нам, и Грузия 2012 года, пусть и со своими минусами, это были уже совершенно разные страны», — подчеркнул Мерабишвили.

Выборы 2020 

Мерабишвили после выхода из тюрьмы уже заявил о том, что пока не решил, в какой из партий продолжит свою деятельность – в «Национальном движении» или в отделившейся от него в 2017 году партии «Европейская Грузия». Его позиция — «пусть другие решат, надо ли им со мной сотрудничать».

«Меня встретили представители обеих партий. Потом у меня был прием и там были все. И я был рад, что во время этой встречи нельзя было различить, что это разные партии», — сказал он о своих бывших соратниках.

Мерабишвили также сообщил, что намерен навестить «всех своих друзей», в том числе и тех, кто живет сейчас за границей, включая Михаила Саакашвили, которого он назвал своим «очень близким другом».

«Я собираюсь встретиться со многими своими друзьями, узнать, какой у них набрался опыт, мне трудно сейчас говорить об этом, я только сегодня вышел из тюрьмы и у меня нет формул, как действовать дальше. Я послушаю их мнения, расскажу им о своем».

Мерабишвили уверен в том, что оппозиция одержит победу на парламентских выборах. Он заявил, что советует «Грузинской мечте» смириться с проигрышем. «Против мнения грузинского народа никто не может пойти», — сказал он.

Говоря о «революции роз» 2003 года, Мерабишвили напомнил, что и после нее состоялись выборы: «Если бы не было выборов, то не было бы и революции». По его мнению, задача оппозиции состоит в том, чтобы свести к минимуму фальсификации и подкуп на предстоящих осенью выборах.

«Если мы посмотрим на динамику последних лет, то увидим, что эти способы работают все меньше. Можно один, два, три раза подкупать избирателей, но бесконечно этого делать нельзя. То, что в стране за эти годы не выросли зарплата и пенсия – это большая проблема. Сейчас пенсионеры живут хуже, чем раньше. У этого правительства один аргумент – кричать про девять лет, но сами они уже восемь лет во власти. И аргумент, что Иванишвили богатый и что-то сделает, тоже уже не работает», — сказал Мерабишвили.

«Вся оппозиция объединилась – даже те, кто раньше не здоровались друг с другом. Это достижение», — считает он. «Мы, политические лидеры оппозиции, готовы даже сидеть в тюрьме, чтобы у Грузии был шанс, чтобы жизнь людей стала лучше».

К тому же, Мерабишвили уверен, что правительство Иванишвили не может игнорировать давление со стороны западных институтов: «Никто в мире не может этого игнорировать», уверен он.

«У правительства Шеварднадзе были хорошие отношения с западом: несмотря на то, что была коррупция, у него были связи, которые ассоциировались с его деятельностью в МИД СССР. Наше правительство тоже всегда имело хорошие отношения с западом. А сегодня у правительства очень плохие позиции на западе из-за подкупа избирателей и посадок оппонентов. У меня нет большой надежды на международный мониторинг [на выборах], но сегодня сделать это [сфальсифицровать выборы] будет намного труднее», — отметил Мерабишвили.

 

«Новости-Грузия» в Telegram: подписаться >>>
«Новости-Грузия» в Facebook: перейти и обсудить >>>
Партнерские материалы